Утреннее солнце едва пробивалось сквозь занавески, когда Илья услышал странные звуки из кухни. Не плач, но что-то похожее на всхлипы. Он накинул халат и, стараясь не разбудить жену, прошёл по коридору.
На кухне, съёжившись на стуле, сидел Петя. Перед ним стояла тарелка макарон, и мальчик торопливо запихивал в рот еду, словно опаздывал на поезд. По щекам текли редкие слёзы, которые он украдкой вытирал рукавом пижамы.
— Петруша, ты чего так рано встал? — удивился Илья, присаживаясь рядом. — Макароны ешь? Ты же по утрам обычно…
Мальчик замер с полной ложкой у рта, посмотрел на отца огромными карими глазами и прошептал:
— Я должен поесть дома. Чтобы бабушка не ругалась.
— Как это — не ругалась? — Илья нахмурился.
Петя опустил глаза в тарелку и еле слышно произнёс:
— Она сказала, что я её объедаю. Что из-за меня у неё денег не хватает.
Илья смотрел на сына и не мог поверить своим ушам. Его мать, Галина Ивановна, могла быть резкой, упрямой, но чтобы попрекнуть внука едой?
***
Алёна проснулась от шума на кухне. Муж сидел за столом с каменным лицом, а Петя доедал макароны, старательно выскребая вилкой остатки со дна тарелки. Увидев её сонное лицо в дверях, Илья кивнул в сторону коридора. Они вышли поговорить.
Выслушав мужа, Алёна опустилась на табурет в прихожей. В памяти замелькали последние месяцы — как калейдоскоп. Всё началось в сентябре, когда Петя в очередной раз слёг с температурой после трёх дней в садике. Педиатр разводила руками: «Адаптация, все дети болеют». Но когда больничные листы стали появляться чаще, чем зарплатные ведомости, терпение лопнуло.
Они с Ильёй долго обсуждали варианты. Квартира своя, ипотека выплачена досрочно ещё в прошлом году. Оба неплохо зарабатывали — Илья в IT-компании, она в рекламном агентстве. Могли позволить себе няню.
Но когда заговорили об этом при Галине Ивановне, та взорвалась:
— Чужая женщина будет моего внука воспитывать? Да вы с ума сошли! Я лучше сама посижу. И денег ваших не надо!
Свекровь всегда была женщиной со сложным характером. После смерти мужа десять лет назад замкнулась в себе, стала ещё более колючей. Но к Пете всегда относилась с обожанием — единственный внук, свет в окошке.
Первые недели всё шло прекрасно. Каждое утро Алёна отвозила сына к бабушке, оставляла сумку с запасной одеждой, фруктами, печеньем. Галина Ивановна гордо отказывалась от денег:
— Я не наёмная работница! Это мой внук, а не чужой ребёнок!
Петя возвращался довольный, рассказывал про прогулки в парке, про бабушкины сказки. Но постепенно что-то изменилось. Мальчик стал молчаливее, перестал просить добавки за ужином, однажды сказал, что «еду надо экономить, она дорогая».
***
После утреннего инцидента Илья отпросился с работы. Алёна тоже взяла отгул. Петю отвели в зоопарк, купили мороженое, старались отвлечь. Но оба думали об одном и том же.
Вечером, уложив сына спать, сели на кухне. Илья нервно барабанил пальцами по столу.
— Я не понимаю, — начал он. — Мы же предлагали деньги. Каждый раз!
— Предлагали, — кивнула Алёна. — А она отказывалась. «Я не нищенка», помнишь?
Они вспоминали последние визиты к Галине Ивановне. Да, она стала чаще жаловаться на цены, вздыхала над чеками из магазина. Но ведь это делали все пенсионеры. Разве можно было подумать, что она станет попрекать пятилетнего ребёнка?
— Может, просто не будем больше возить? — предложила Алёна. — Найдём няню, как планировали.
— Она обидится. Ты же знаешь мою мать.
— А что делать? Петю жалко!
Решили взять паузу. Позвонили Галине Ивановне, сказали, что у мальчика начинается насморк, лучше посидеть дома. Свекровь забеспокоилась, начала советовать лекарства. В её голосе звучала искренняя тревога.
***
Прошла неделя. Петя оставался дома — Алёна работала удалённо, Илья брал отгулы. Мальчик повеселел, снова стал нормально есть, перестал прятать печенье «на потом».
В пятницу вечером раздался звонок в дверь. На пороге стояла Галина Ивановна с пакетом, от которого шёл запах свежей выпечки.
— Пирожки с капустой испекла, Петькины любимые, — сказала она, проходя в квартиру.
Петя выбежал из комнаты и с радостным криком бросился к бабушке. Та обняла его, но тут же нахмурилась:
— А мне сказали, ты болеешь! А ты, смотрю, скачешь как козлик!
Повисла неловкая пауза. Алёна засуетилась, стала накрывать на стол. Илья мялся в дверях, собираясь с духом.
— Мам, нам нужно поговорить.
— О чём это? — Галина Ивановна подозрительно прищурилась.
— Мы не возили Петю, чтобы он тебя… не объедал.
Свекровь побагровела:
— Что за чушь! Я никогда такого не говорила!
— Мам, он сам рассказал. Встал в семь утра, съел целую тарелку макарон со слезами.
***
Кухня словно застыла в тяжелой тишине после вспышки эмоций. Галина Ивановна сидела, уткнувшись взглядом в стол, Алена нервно теребила край фартука, а Илья растерянно переводил взгляд с матери на жену.
И тут в дверном проеме появился маленький Петя в пижаме с машинками. Его большие карие глаза блестели от непролитых слез.
— Бабушка, — прошептал он едва слышно, — я могу кушать меньше. Только не сердись…
Эти детские слова пронзили взрослых острее любых упреков. Галина Ивановна вздрогнула, подняла голову и увидела внука — худенького, испуганного мальчика, который готов был голодать, лишь бы взрослые не ссорились.
— Петенька… — голос свекрови дрогнул. Она быстро смахнула слезу, протянула руки к внуку. — Иди сюда, мой хороший. Иди к бабушке.
Мальчик несмело подошел, и Галина Ивановна прижала его к себе, гладя по русым волосам.
— Ты будешь кушать столько, сколько захочешь, солнышко. Бабушка не сердится. Бабушка просто… устала немножко.
Алена молча достала из холодильника кастрюлю с супом, который приготовила накануне. Разлила по тарелкам, нарезала хлеб. Илья помог накрыть на стол, достал ложки.
За ужином говорили о простом. Петя рассказывал стихотворение про осень, которое выучил в садике. Галина Ивановна хвалила, как он хорошо запоминает слова. Алена улыбалась, наблюдая, как сын с аппетитом ест суп. Илья шутил, изображая, как листья кружатся в танце.
Когда Петю уложили спать, взрослые снова собрались на кухне. Галина Ивановна первой нарушила молчание:
— Я, может, и старая, но не каменная. Простите меня, дети. Гордость моя дурацкая… Думала, справлюсь, не хотела обузой быть. А вышло хуже.
Она помолчала, собираясь с духом.
— Илья, переводи, сколько сочтёшь нужным. Но без разговоров об этом, ладно? Просто переводи, и всё.
***
На следующий день Илья и Алена долго обсуждали ситуацию. Решили найти компромисс: наняли студентку педагогического института, которая забирала Петю из садика три раза в неделю. В остальные дни его по-прежнему встречала бабушка.
— Так даже лучше, — призналась через неделю Галина Ивановна. — Я теперь жду этих дней, готовлюсь. И не так устаю.
Теперь, когда Петя оставался у бабушки, родители всегда собирали с собой еду: контейнер с супом или вторым, фрукты, йогурты, домашнюю выпечку. Свекровь поначалу ворчала, что «перестраховываются», но принимала помощь с плохо скрытой благодарностью.
Петя расцвел. Он снова стал веселым и разговорчивым, с удовольствием рассказывал, как бабушка читает ему книжки, как они вместе лепят из пластилина, как ходят кормить уток в парке.
— Бабушка теперь не ругается, — однажды сказал он маме. — Она хвалит, что я аккуратно ем. И разрешает добавку!
***
Прошло три месяца. Воскресный вечер. Галина Ивановна пришла в гости с противнем домашних пирожков с капустой — любимых Петиных.
— Напекла тут немного, — смущенно сказала она, ставя противень на стол. — Вы были правы, дети. С няней оно спокойнее выходит. А я с внуком теперь просто время провожу, для души. И сил больше остается на что-то приятное.
За ужином Алена наблюдала, как свекровь наливает Пете яблочный компот собственного приготовления, как гладит его по голове, когда он прижимается к ней. Всё наладилось — они снова стали семьей, где каждый чувствует себя нужным и любимым.
Но в памяти родителей навсегда останется то утро и тарелка макарон. Урок, который они усвоили: в семье нельзя молчать о трудностях, нельзя прятать проблемы за гордостью и страхом обидеть. Потому что от этого молчания больше всех страдают те, кто меньше всех виноват — дети, которые любят одинаково сильно и маму с папой, и бабушку, и не понимают, почему им приходится выбирать между сытостью и спокойствием в доме.
